Другая литература

— Как удается в нынешних условиях выживать небольшому издательству, выпускающему научные книги в бумажном варианте? «Ладомир» сегодня — это бизнес или благотворительность?

— Начинал «Ладомир» в те годы, когда книгоиздательская деятельность была в полной мере коммерческой, даже если это касалось научной продукции. Народ активно читал. Царил культ книги. За прошедшие десятилетия стремительной варваризации страны книга, а с нею и «человек читающий», была маргинализирована, отодвинута на самую дальнюю окраину общественной жизни. Каждому россиянину надлежало твердо усвоить: чтобы быть успешным как в политике, так и в бизнесе, совершенно необязательно что-либо читать, да и вообще быть широко образованным человеком. В эффективной реализации этой стратегической установки легко убеждаешься буквально каждый день, ежевечерне созерцая по телевизору именитые физиономии закоренелых циников, лицемеров, интриганов и прохиндеев, отличающихся друг от друга порой лишь одним — способностью переорать вопящего во всю глотку «оппонента».

Упрямое стремление читать расценивается, скорее, как безобидное чудачество. Желание издателей книг привлечь внимание чиновников к кризисному положению в отрасли наталкивается на их стеклянные и в лучшем случае недоуменные взгляды. Ну а то, что невежественными людьми проще манипулировать и «впаривать» им любую чушь, играя на инстинктах, варвары всегда хорошо знали. Правда, государства, где дикари властвовали, неизменно очень плохо заканчивали. Непонятно, о каком инновационном пути развития, о каком повсеместном внедрении технологий искусственного интеллекта можно говорить, если у значительной части наших соотечественников была буквально выкорчевана всякая охота читать.

Сегодня «Ладомир» существует благодаря спонсорской поддержке. Важна она не только потому, что катастрофически съежился книжный рынок, упали тиражи, взлетели цены на книги и затраты на их подготовку (высококвалифицированных специалистов стало критически мало и, соответственно, резко возросла оплата их труда), но и потому, что коллектив издательства ставит с каждым годом всё более амбициозные задачи, требующие серьезной дотационной подпитки. Когда «Ладомир» создавался, было необходимо перенять все основные, порой уникальные, методики работы, принятые в ведущих советских издательствах, прежде всего, в «Художественной литературе» и «Науке». Мы не просто сберегли эти методики (в учебниках и учебных пособиях они, кстати, никогда не были зафиксированы), но и свели их воедино, выработав собственный стиль работы. Ныне в нашем портфеле — ряд проектов, за которые не брались издательства даже в лучшие годы СССР.

— Сколько сейчас в среднем книг вы издаете в год? Как формируется издательский портфель?

— Ежегодно «Ладомир» выпускает пять — семь наименований. Для нашего небольшого коллектива это количество предельно, иначе не удастся осуществлять должный контроль качества. В отборе книг определяющими являются, прежде всего, мои личные вкусы, точнее те критерии, которые выработались у меня в период интенсивного формирования домашней библиотеки. Это было время пресловутого книжного дефицита, когда для приобретения интересных изданий надо было регулярно посещать «черный рынок» — поляну в лесопарке, где на рассвете собиралась огромная толпа. Одни здесь продавали книги, другие покупали, третьи ими обменивались. Иногда удавалось встретить интересного собеседника. Это была отменная школа книголюба, позволявшая понять, какие особенности издания сказываются на формировании его положения на рынке, сочетание каких составляющих определяет возрастание цены либо ее бросовость.

В те годы, чтобы освоиться хотя бы в названиях основных произведений мировой классики, я увлекся штудированием академических историй национальных литератур. Популярные советские справочники были чересчур идеологизированы, а потому доверять им в полной мере не следовало. Почувствовать тенденциозность академических историй я тогда, по понятным причинам, не мог. Постепенно у меня выработалось собственное представление о том, какой должна быть книга, чтобы я захотел иметь ее дома. Вот этими идеалами я по сей день и руководствуюсь. Но это не значит, что всякий раз им удается соответствовать. Нам предстоит еще очень многое сделать. Путь, по которому надлежит двигаться, я представляю себе отчетливо. И путь этот — я ясно сознаю это — всё более отклоняется от основных трендов современного отечественного книгоиздания. В консервативном стремлении придерживаться традиций мы идем — воспользуюсь названием мемуаров балетмейстера М.М. Фокина — «против течения».

Если абсолютное большинство ведущих российских издательств соревнуется сегодня в выпуске англо-американских новинок последних лет, то перед «Ладомиром» открыто грандиозное поле мировой литературы, от глубокой древности до примерно середины XX века. На этом поприще у нас практически нет системных конкурентов. Прежде всего я заинтересован в наполнении издательского портфеля произведениями первого ряда. Но какие тексты следует считать таковыми? В той или иной форме дискуссия на эту тему ведется постоянно. Границы между первым и вторым, вторым и третьим рядами весьма зыбкие. Это, скорее, предмет консенсусной договоренности влиятельных филологов. Забавно наблюдать, как своими изданиями «Ладомир» иногда подталкивает научное сообщество к подвижке казалось бы общепринятых устоев.

— Почему закрылась серия «Готический роман», и есть ли надежда на ее возрождение?

— Затраты на подготовку томов серии настолько возросли, что уже не удавалось удерживать отпускную цену в приемлемом диапазоне. Но это не значит, что программу выпуска главных готических романов мы свернули. Она была переформатирована и нашла частичный выход в серии «Литературные памятники», в которой увидели свет такие знаменитые готические романы, как «Итальянец» Анны Радклиф, «Старый английский барон» Клары Рив, «Гений» Карла Гроссе, «Дон-Коррадо де Геррера» Николая Гнедича, «Франкенштейн» и «Последний человек» Мэри Шелли. Список «готики», которую я хотел бы издать, составлен мною давно, но в силу ограниченности человеческих и финансовых ресурсов, малочисленности поклонников шедевров «готики» этот проект движется лишь по мере возможности. Какого-то жесткого графика нет. Надеюсь, в этом году поклонники «литпамятников» и «готики» обретут «Дракулу» Брема Стокера в выверенном, тщательно прокомментированном переводе и в сопровождении большого массива прототекстов.

— Как «Ладомир» стал издавать легендарную серию «Литературные памятники»? Что для вас лично значит эта серия?

— Этой серией я увлекся на самом раннем этапе собирания книг. Тогда я еще в школу ходил. Можно сказать, что я вырос на «литпамятниках». К моменту, когда был создан «Ладомир», серия еле-еле дышала, очевидным образом утратив многие внешние атрибуты (формат и тип переплета), перешла на дешевую бумагу. Налицо были все признаки агонии. Движимый любопытством и не понимая, что происходит с одной из самых популярных и уважаемых отечественных серий, имеющей десятки тысяч преданных поклонников, я договорился о встрече с И.Г. Птушкиной, ученым секретарем Редколлегии. Она во всех красках рассказала о той ужасной перспективе, которая начинала отчетливо вырисовываться. Редколлегия была в растерянности.

Потом прошли мои встречи: вначале — с академиком Н.И. Балашовым, затем — с академиком Д.С. Лихачевым, соответственно, заместителем председателя и председателем Редколлегии. Я предложил разрешить «Ладомиру» переиздать репринтным способом несколько самых редких «литпамятников», причем обязывался это сделать за свой счет, на хорошей бумаге, с сохранением формата, переплета и типа тиснения. Как я понял позднее, Редколлегия всерьез считала, что всё это уже совершено невозможно. В последнем ее убедило тогдашнее руководство издательства «Наука». Первой в ряду репринтов стала первая книга «Махабхараты», тираж которой был отпечатан в типографии опять же «Науки», на оборудовании, которое, как утверждалось ее начальством, давно вышло из строя.

Вскоре Д.С. Лихачев и И.Г. Птушкина поставили перед президиумом РАН вопрос о предоставлении «Ладомиру» права издания книг со знаком серии, санкционированных Редколлегией. Инна Григорьевна рассказывала мне, что Дмитрию Сергеевичу пришлось использовать весь свой громадный авторитет, чтобы буквально выбить положительное решение. Благо на его сторону встал тогдашний президент РАН Ю.С. Осипов. Аргументы противников, прозвучавшие на заседании президиума, сводились к тому, что только сумасшедший или аферист может взяться в нынешних условиях (речь о самом начале 90-х годов) за издание «литпамятников», а поскольку «Ладомир» к сумасшедшим отнести никак нельзя, то за этой «частной лавочкой» наверняка скрывается криминалитет, вроде отмороженных нефтяников, придумавший эффективный способ отмывания «черного нала». Вот такую галиматью могли нести и всерьез обсуждать статусные ученые мужи. Да и сейчас некоторые больные головы, случается, изрекают нечто подобное.

На мой взгляд, «Литературные памятники» — это одно из высших достижений Советского Союза, это такое же общенациональное достояние, как Большой театр, Третьяковская галерея, Московский Кремль, Эрмитаж. Поэтому я считаю величайшей удачей как спасение серии от печальной участи, постигшей десятки замечательных книжных серий советского времени, так и возможность издания в ней произведений, прочитать которые я когда-то стремился. Всем, кто формирует в наши дни семейную библиотеку, но до сих пор не обращал внимания на «Литературные памятники», полагая, что это продолжающееся свыше семи десятилетий издание адресовано какому-то особенному читателю, я бы порекомендовал смахнуть пелену заблуждений и открыть для себя прославленную серию. Она вполне может стать прекрасной основой домашнего собрания книг, рассчитанного на многие поколения.

Кстати, я с огорчением отмечаю, что «литпамятники» крайне редко закупаются библиотеками нашей страны, даже очень крупными. Обходят стороной книги серии даже библиотеки вузов с филологическими факультетами и профильными диссертационными советами. За исключением обязательных экземпляров, поступающих в два десятка федеральных библиотек на безвозмездной основе, основная часть тиража любого «литпамятника» оседает на полках собирателей серии. Важнейшие для науки и культуры книги оказываются тем самым недоступными основной части населения нашей страны, даже профессиональным литературоведам. Одно радует — эти книги хотя бы появились.

За годы, что я занимаюсь книгоизданием, мне довелось познакомиться с выдающимися деятелями нашей культуры. Сегодня многих из них нет, как нет и тех книг, которые они могли бы создать, но не успели. И уже вряд ли кто-нибудь эти книги когда-нибудь сделает. Времена сейчас не те. С каждым годом «книжный мартиролог» в моей голове пополняется новыми названиями. Парадоксальной представляется ситуация, когда публикации в серии, имеющей гриф РАН (куда выше-то?!) и мощную систему предварительной экспертизы с участием ведущих специалистов, не могут быть зачтены авторам данных публикаций в виде начисления баллов (якобы отражающих ценность научных публикаций) в отчетах, которые ученые должны регулярно предоставлять контролирующим органам и тем самым подтверждать свой научный статус. Вопиющий абсурд! Наглядный пример утраты бюрократами здравого смысла.

— Чем отличаются книги серии «Лит. памятники», издаваемые «Наукой», от тех, что выпускает «Ладомир»? Как происходит распределение томов между издательствами?

— До недавнего времени «Ладомир» издавал — с одобрения Редколлегии серии и под ее контролем — те «литпамятниковские» проекты, которые сам же инициировал и финансировал, а «Наука» — те, что поступали непосредственно к ученому секретарю Редколлегии. Последние — это, как правило, плановые работы сотрудников академических институтов и вузов. Пару лет назад право решать, где рукопись будет издана, Редколлегия закрепила за собой. Понятно, что рукописи, появившиеся благодаря их финансированию «Ладомиром», не могут быть изданы в «Науке». Но и отдельные рукописи, подготовленные в инициативном порядке, тоже стали передаваться в «Ладомир», особенно в последнее время.

Связано это не в последнюю очередь с высоким уровнем поставленного у нас редакционно-издательского процесса. Говорить о том, какой он в «Науке», мне не пристало. Скажу о «Ладомире». Поскольку «литпамятник» — это достаточно сложно организованная книга и не каждый ученый способен разглядеть «подводные камни», мы оказываем творческим коллективам всяческую помощь. Естественно, все авторы своевременно получают гонорары. Тома серии, подписанные в печать, издаются вне зависимости, выделен на них грант или нет. Понятно, что никакой грант не может покрыть и четверти совокупных затрат, необходимых для подготовки и производства типового «литпамятника». Всё это — бремя «Ладомира», сегодня весьма тяжкое. Несколько лет назад мы стали уделять пристальное внимание внутреннему дизайну книг серии, стараясь воспроизводить наиболее интересные решения, созданные когда-либо в мире, для чего приходится доставать порой очень редкие, а потому весьма недешевые издания. Короче говоря, достаточно даже беглого взгляда, чтобы ощутить разницу между «литпамятниками» «Ладомира» и «Науки».

— Где дешевле всего приобрести книги этой серии?

— Разумеется, непосредственно в издательстве. Перед выходом очередной новинки производится рассылка информационного сообщения с подробным рассказом о ней. Адресатами этого сообщения являются те, кто обратился в издательство с просьбой о вхождении в клиентскую базу «Ладомира». Выход большинства новинок мы стараемся приурочивать к трем крупнейшим московским книжным ярмаркам. Те, кто заинтересован в приобретении новинки непосредственно на ярмарке, сообщают нам об этом, и на стенде издательства все дни ярмарки их будут дожидаться зарезервированные за ними именные экземпляры. Особенно это важно для книголюбов, приобретающих «литпамятники» в коллекционном исполнении, поскольку тираж таких изданий обычно соответствует числу предварительных заявок. Если возможности посетить ярмарку нет, за приобретением книг можно обратиться к одному из торговых партнеров «Ладомира». Желающим книга будет выслана почтой.

— Какие выпуски серии «ЛП» за последние несколько лет вы считаете наиболее интересными и заслуживающими внимания?

— Мне сложно давать такие оценки, поскольку для меня как для издателя, который не ориентирован на рыночную конъюнктуру, а реализует собственную программу, книги делятся на две категории: те, что без меня и так когда-нибудь бы вышли, лучше или хуже, и те, которые никогда не появились бы, не прояви я инициативу и настойчивость. Например, перевод первых книг «Рамаяны» состоялся только потому, что я подолгу уговаривал П.А. Гринцера заняться этим эпосом. К сожалению, Павел Александрович пять лет колебался. Именно их и не хватило ему для завершения работы. С каждым днем в нашей стране остается всё меньше специалистов, способных подготовить первоклассные «литпамятники». Налицо подлинная национальная трагедия. Но дела до этой катастрофы, по большому счету, никому нет.

Чрезвычайно плодотворным было мое сотрудничество с А.Д. Михайловым, многолетним заместителем председателя Редколлегии и — в последние годы жизни — ее председателем. Понимали мы друг друга буквально с полуслова. Он ведь был подлинным книголюбом, а это редкость даже среди известных филологов. Так, он сходу поддержал идею перевода «Мемуаров дьявола» Ф. Сулье, «Застольных бесед» У. Хэзлитта, «Сочинений» М.-М. де Лафайет, «Продолжения “1001 ночи”» Ж. Казота, «Мемуаров» Сен-Симона и многие другие значимые проекты, над многими из которых работа еще ведется. Хотя эпохальный мемуарный свод герцога де Сен-Симона и фигурировал в самых ранних планах серии, я уверен, что этот колоссальный труд никогда не был бы качественно переведен и прокомментирован, если бы за него не взялся «Ладомир». Уповаю на то, что нам хватит для этого средств и сил. Коллеги говорили мне, что единственной страной, где восьмитомный Сен-Симон был переведен полностью, является Китай, но там к этой работе была подключена целая бригада переводчиков.

Наверное, стоит перечислить «ладомировские» «литпамятники», вызвавшие своим появлением бурную одобрительную реакцию. Рекордные темпы продаж показал «Кабинет фей» мадам д’Онуа. За этим томом идет настоящая охота, нам постоянно звонят страждущие овладеть им. Даже не могу припомнить, когда я загорелся идеей издания сказок этой прославленной современницы Ш. Перро. Лет двадцать назад? Буквально шквал восторгов вызвал сборник «Робин Гуд». Книга и в самом деле получилась отменной. Я очень рад недавнему появлению замечательно сделанных томов Н. Гнедича и М. Комарова. Перечислять удачные начинания можно еще долго. Судя по поступающим откликам, самым популярным из всех когда-либо выпущенных «Ладомиром» «литпамятников» остается том Ф. Сулье. И это неудивительно, ведь вместе с «Парижскими тайнами», «Тремя мушкетерами» и «Графом Монте-Кристо» «Мемуары дьявола» возглавляют список лучших романов-фельетонов.

На днях в продажу начала поступать новинка — «Назидательные новеллы» М. де Сервантеса. Уже третий «литпамятник» испанского гения. В эту книгу был вложен огромный труд наших выдающихся испанистов, прежде всего, С.И. Пискуновой. Ну а мы сделали следующий шаг в саморазвитии — в оформлении книги решили сочетать элементы дизайна первых трех испанских изданий новелл: 1613, 1615 и 1617 гг. На мой вкус, этот подход оправдал себя в полной мере: книга получилась очень красивой, отражающей дух времени ее написания. Будем пытаться развивать это направление. Заделы по «литпамятникам» у нас обширные — на ближайшее десятилетие хватит.

— Расскажите о подарочных изданиях томов «Литературных памятников». Когда они появились и чем отличаются от традиционных?

— На этапе собирания «литпамятников» для своей домашней библиотеки, постоянного анализа динамики рыночных (точнее «чернорыночных») цен на них, неотъемлемого от этого процесса, я довольно быстро заметил, что особым вниманием книголюбов неизменно пользовались «Приключения Алисы в Стране чудес…» и «Смерть Артура». Успех этих книг в немалой степени был обусловлен замечательными иллюстрациями Дж. Тенниела и О. Бёрдслея. Богато оформленные издания всегда особо ценились библиофилами, а поскольку в советские годы такие книги были наперечет, многие целенаправленно собирали их, и я в том числе. Для меня история мирового книгоиздания неотрывна от истории книжного иллюстрирования. Помню, как в юности моим главным критерием отбора книг для чтения одно время являлось наличие в них иллюстраций Г. Доре. Благодаря этому выдающемуся художнику я открыл для себя, в частности, великие поэмы Дж. Милтона.

Уже в пору, когда издание «литпамятников» стало частью моей профессиональной жизни, сталкиваясь с необходимостью подбора для них иллюстраций, я вдруг в полной мере осознал, что вселенная книжной иллюстрации фактически закрыта для наших книголюбов. Большинство из них даже не представляет, какие сокровища она таит, ведь издания, выпускаемые ради специально заказанных для них иллюстраций, обычно публикуются на Западе небольшими тиражами. Ни библиотеки СССР, ни библиотеки современной России такие книги не закупают. Фонды редких книг крупнейших отечественных библиотек в значительной своей части были сформированы путем разного рода «экспроприаций», завершившихся с окончанием сталинского террора.

Для начала я попробовал наполнить иллюстрациями несколько «литпамятников», в том числе тома В. Гюго, Т. Готье и Б. Дизраэли. Поскольку ради качественного воспроизведения пришлось в ряде случаев использовать для всего книжного блока мелованную бумагу и дорогую печать, отпускные цены резко выросли. Части собирателей серии перемены в ценовой политике сильно не понравились. На иллюстрации внимания никто не обратил, видимо, решив, что они предусмотрены изначально. Перелом наступил на томе д’Онуа, когда в силу небывалой толщины в него не удалось поместить все отобранные мной иллюстрации и пришлось пойти на выпуск маленьким тиражом дополнительной брошюры, разошедшейся в итоге по коллекционерам. Книга вновь получилась дорогой, да еще и очень толстой и тяжелой, хотя ее сбыт превзошел все ожидания.

И вновь я не услышал каких-то слов в поддержку иллюстраций. Это вынудило меня пересмотреть всю концепцию: минимизировать в книгах количество изобразительного материала, сведя его к тому символическому объему, что характерен для большинства «литпамятников» советских лет, а основной массив иллюстраций направлять во внесерийные буклеты, предназначенные исключительно для заинтересованных в них коллекционеров. Попутно была решена и задача обеспечения высококачественного полиграфического исполнения буклетов.

Несколько лет назад со мной связался один из собирателей серии, узнавший, что издательство испытывает серьезную нехватку средств. Мне было предложено назвать проект, который никогда не состоялся бы без основательных финансовых вливаний, на которые готов был пойти этот меценат. К тому времени я был всецело погружен в головоломку, связанную с отбором иллюстраций к запланированному у нас изданию «Декамерона» Дж. Боккаччо. За шестьсот лет с выхода этой книги о любви иллюстраций к ней было создано так много, что голова шла кругом. К тому же для приобретения всей библиотеки с ними требовались колоссальные деньги. Идея заинтересовала спонсора, нужные мне редкости были закуплены, переданы мне на время для сканирования, а потом возращены ему.

Естественно, ни о каком издании иллюстраций в виде буклетов не могло быть и речи — картинок было чересчур много. В итоге я решился на еще один шаг, долгое время мной обдумываемый, — запустить новую серию, «Памятники всемирной литературы». Прошли годы, и на свет появился «Декамерон» в семи книгах, в которых было воспроизведено порядка трех тысяч иллюстраций. Первые четыре книги вышли в серии «ЛП», остальные три — в серии «ПВЛ», при этом для коллекционеров иллюстрации, включенные в первые четыре книги, были отпечатаны в цвете. Думаю, что аналогов нашему изданию в мире нет.

— Когда ждать завершения издания «Махабхараты» и «Рамаяны» на русском языке?

— К сожалению, на этот вопрос я не могу дать четкого ответа. Есть слабая надежда, что хотя бы «Рамаяна» будет завершена.

— Что такое серия «Памятники всемирной литературы»? Чем она отличается от серии «Литературные памятники»?

— Как я уже говорил, серия «Памятники всемирной литературы» была начата мною вынужденно с целью издания в ней дополнительных томов с иллюстрациями к «литпамятникам», выпускаемым «Ладомиром». Но этим дело не ограничится. У меня скопилось немало прекрасных проектов, которые я хотел бы издать вне серии «ЛП», но с соблюдением всех принятых в ней правил подготовки. За более чем четверть века занятий «литпамятниками» коллектив «Ладомира» очень многому научился, и я полагаю, что нам удастся привлекать для подготовки томов новой серии первоклассных специалистов и обеспечивать достаточно высокий уровень публикуемых рукописей. К участию в проектах для серии «ПВЛ» будут приглашаться, естественно, и члены Редколлегии серии «ЛП». В «ПВЛ» вышел пока только один том — дилогия Кретьена де Труа «Ланселот. Ивэйн». В декабре прошлого года В.Б. Микушевич, переводчик этих средневековых романов в стихах на старофранцузском, удостоился престижной премии посольства Франции в Москве.

— Мои читатели интересуются, появится ли в обозримой перспективе академическое издание великого романа Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» в серии «Литературные памятники»?

— Когда разговор заходит о романе Рабле, обычно начинают с проблемы его перевода. Широко распространено мнение, что имеющийся перевод Н.М. Любимова не очень хорош и нужен новый. Тех, кто способен справиться с такой работой, по пальцам одной руки пересчитать. Если удастся сделать достойный новый перевод, то, разумеется, к нему будет подготовлен и современный научный аппарат. Скажу кратко: это проект — предмет моего постоянного внимания. Но денег понадобится очень много, а вот каким будет в итоге спрос? Боюсь, совсем небольшим.

В наши дни порой даже «спасибо» за свою работу не услышишь. Скорее, скажут: «Радуйся, что тебя с твоим издательством пока еще не прихлопнули. Живи, если можешь, и не высовывайся!»

— У серии «Лит. памятники» большое количество фанатов. Нет ли возможности организовать краудфандинг на переиздание тех востребованных выпусков, которые давно стали библиографической редкостью?

— Одна из причин, по которой мы отказались от практики репринтирования редких «литпамятников», связана с ясным осознанием, что большинство из них нуждается не в перепечатке, а в подготовке обновленных изданий. К сожалению, «Наука», поставившая производство репринтов на конвейер, закрыла перспективу обновления по очень многим позициям, что не может не вызывать сожаления. Если же брать чисто экономический аспект, то, видя, в каких объемах и какими темпами продаются новые «литпамятники» и репринты старых, несложно спрогнозировать, каково будет количество желающих поучаствовать в краудфандинговых акциях. Серьезных сумм не соберешь, а безотзывные обязательства возникнут. Держать же данное слово мы привыкли.

— Екатерина Шульман в своем блоге по итогам посещения ярмарки нон-фикш анонсировала выход в серии «Лит. памятники» романа Ричардсона «Кларисса, или История молодой леди». Какие еще раритеты планируется издать в ближайшие годы?

— Анализируя состояние дел с переводом мировой классики, я пришел к любопытному выводу: непереведенными в советские годы остались очень многие произведения лишь в силу их большого объема, но не по каким-то идеологическим причинам. Одни из самых ярких представителей этой группы текстов — три эпистолярных романа С. Ричарсона. Самый важный из них — «Кларисса». Ее я отдал в перевод чуть ли не два десятилетия назад. Полным ходом готовится ее научное издание. Надеюсь, года через два-три русская «Кларисса» увидит свет. Что касается других проектов, в том числе монументальных, я не склонен их афишировать. Расхвастаешься, а потом сядешь в лужу. Но есть и такие сочинения, запускать в работу которые я не решаюсь, ибо они не только потребуют колоссального финансирования, но и очень многих сил и лет сопровождения.

Когда «Ладомир» только появился, от маститых авторов, которым предлагалось сотрудничество, чаще всего звучал один и тот же вопрос: «А завтра вы еще будете существовать, не исчезните?» По прошествии двадцати лет наиболее частым вопросом наших авторов стал такой: «А я доживу до выхода книги?» Вопрос, который я чаще других задаю сам себе сейчас, когда «Ладомиру» вот-вот исполнится тридцать лет: «Стоит ли запускать новые долгосрочные проекты, ведь может статься, что их не удастся завершить при моей жизни, и какая участь в таком случае будет ожидать их?»

— Как можно помочь развитию этой серии со стороны научного и книжного сообщества? Нужна ли вам вообще помощь со стороны?

Нагрузка в издательстве очень высокая. Требования к уровню подготовки книг мы постоянно повышаем. Мне уже пятьдесят девять лет, и возраст начинает сказываться. Моя мечта банальна: я хочу, чтобы, после того как я отойду от дел в «Ладомире», издательство смогло продолжить работу на достигнутом высоком уровне, оставаясь в русле профильной тематики. Пора начать подготовку молодой смены. Талантливых выпускников вузов в России предостаточно. Но, чтобы ребята освоились в книгоиздательской профессии, да еще с таким сложным типом литературы, какой занимается «Ладомир», необходимо лет пять работы под плотной опекой и выплата всё это время конкурентной для Москвы зарплаты. Таких финансовых ресурсов в моем распоряжении, к сожалению, нет.

«Ладомиру» нужен стратегический инвестор. Если такой энтузиаст (или компания) найдется, я готов буду обсудить самые разные формы партнерства. Важно понимать, что речь идет о постоянном расходовании средств, но не об извлечении прибылей. Одновременно можно утверждать со всей ответственностью, что в выигрыше окажется весь наш народ — наше отечество обогатится книгами, шансы на появление которых в иной ситуации были бы весьма призрачными. Ну а на данный момент коллектив «Ладомира» пребывает в расцвете сил, и я приглашаю к сотрудничеству филологов, историков, переводчиков прозы и поэзии, профессионально готовых к участию в подготовке научных изданий мировой классики. Предложения, пожелания и вопросы можно отправлять на электронный адрес издательства: ladomirbook@gmail.com.